Вечером, вернувшись домой после работы, я застал соседей на кухне. Они с оживлением и ожесточёнными лицами ловко, горстями, сгребали вещи из нашего с Прией шкафчика и закидывали в полиэтиленовый пакет. Рядом уже стоял доверху заполненный ящик из которого вразнобой и вверх ногами торчали баночки с приправами, пачки сухих супов, бумажные пакеты с мукой и макаронами. «А, вот и виновник!» — встретила меня Ивона. Польша и Малайзия, они работали втроём, плечом к плечу, освобождая законное место для нового жильца. «Не надо, оставьте, я сам» — попросил я. Пакет наполнился и не вместившиеся вещи были расставлены на столе у плиты. «Ну, вот, принимай» — с удовольствием и чувством выполненного долга обратились они к нашему новому товарищу. «Здесь только немного грязно. Нужно будет пройтись мокрой тряпкой...»

Я ничего не сказал. Я налил кипячёной воды в кружку с красными цветами и сел у окна. На одну миллионную я почувствовал тоже, что испытали российские евреи во время погромов, или Второй Мировой войны, когда люди, с которыми они жили бок о бок столько лет, со злостью врывались в их дома и, разрывая друг друга на части, делили чужое. На одну миллионную я ощутил тоже, что и бывшие дворяне, интеллигенты, предприниматели, когда рабочие и крестьяне нагло, у них на глазах заселялись в их комнаты и в грязных сапогах ходили по паркетному полу. На одну миллионную я побывал в Риме в самые первые дни нашествия гуннов. Я их теперь понимаю.

На улице моросило. Люди спешили домой. А вы? Любите ли вы своих соседей?